В российских подразделениях на войне в Украине по-прежнему не хватает штурмовиков, поэтому отряды формируют из военнослужащих других профилей. На штурмы идут механики, моряки, операторы беспилотников, а также те, кто «провинился» перед командирами. В своей новой колонке писатель и исследователь Z-сообщества Иван Филиппов рассказывает на примере, как «казнят» ветеранов, знавших слишком много, а также пытается найти ответ на вопрос, почему жизнь солдата не стоит на этой войне ничего.
Наверное, странно на третий год полномасштабной войны писать колонку о ценности жизни. Сегодня в поименном списке погибших российских военных, который ведут «Медиазона» и Русская служба Би-би-си, 69059 имен. То есть довольно очевидно, что жизнь человеческая стоит на фронте катастрофически мало. Буквально ничего. Но все-таки в контексте войны мы в первую очередь говорим именно о военных потерях, о погибших в бою. И понятно, что для противника жизнь российского военного по определению ничего не стоит, — на то она и война. А вот о том, что бесценная человеческая жизнь ничего не значит для российских офицеров, поговорить все-таки хочется.
На минувшей неделе Z-каналы очень подробно обсуждали потрясшую многих историю. Командир 87-го отдельного стрелкового полка 1-й Славянской отдельной мотострелковой бригады Игорь Пузик с позывным Злой отправил в штурмовое отделение группу ветеранов — операторов разведывательных БПЛА, среди которых были двое знаменитых ветеранов Донбасса: командир разведотряда Дмитрий Лысаковский (позывной Гудвин) и Дмитрий Грицай (позывной Эрнест). Оба в штурме погибли.
Как пишут военные авторы, по факту Пузик отправил российских военных на казнь, поскольку попасть в штурмовой отряд на фронте сегодня зачастую равносильно смертному приговору. Перед своим последним заданием и Эрнест, и Гудвин записали видеообращения, в которых довольно подробно объясняли, за что именно их хочет убить полковник Пузик. В своих видео они обвиняли Пузика в вымогательстве, краже с целью перепродажи дорогих беспилотников, которые в полк поставляют волонтеры, крышевании наркоторговли и сотрудничестве с украинской и западными разведками.
Записав эти видео, Гудвин и Эрнест отправились умирать.
Не хочу останавливаться на деталях конфликта между Пузиком и погибшими операторами БПЛА. Об этой истории уже довольно подробного написали как Z-авторы, так и российские журналисты. История эта, говорят, даже до нового министра обороны Белоусова дошла, который велел разобраться и взял дело «под личный контроль». Это обстоятельство у некоторых военных авторов вызвало даже сдержанный оптимизм. С одной стороны, впервые случай очевидного беспредела комментирует целый министр обороны. С другой — есть информация о том, что в прошлый раз, когда полковник Пузик убил российского военного, его повысили в должности.
На эту деталь обратил внимание канал «Минная дивизия», который опубликовал цитату из якобы уголовного дела в отношении Пузика, согласно которой 27 апреля 2023 года полковник, «имея личную неприязнь», выстрелил из автомата АК-12 в российского военного по фамилии Новиков, после чего добил его двумя контрольными выстрелами. Если это правда и подобное действительно имело место быть, то тем более удивительно, что 15 апреля 2024 года приказом министра обороны Пузик был повышен в должности до командира войсковой части 34479.
Когда сегодня военные и околовоенные авторы пишут о гибели Гудвина и Эрнеста и о грядущем расследовании, они ждут не просто наказания конкретного полковника. Они надеются, что министерство обороны наконец положит конец распространенной практике казней российских военнослужащих российскими офицерами. Именно так: Z-каналы пишут, что отправка «в шторма» провинившихся или просто неприятных командованию военных как способ от них избавиться — это очень распространенная на фронте практика. Такая «утилизация живой силы».
Доказать, что погибших сознательно отправили на верную смерть, чрезвычайно сложно. Во-первых, штурмовые действия российская армия в наступлении ведет постоянно, и во всех частях сейчас нехватка штурмовиков. В том числе поэтому в штурмовики определяют снайперов, артиллеристов, танкистов, операторов БПЛА и авиационных механиков. Во-вторых — и об этой детали рассказывает канал «Два майора», — у командования есть довольно эффективный способ борьбы с проверками из Москвы. Если военнослужащие пишут жалобы в Москву и в часть приезжает проверяющий, то вдруг оказывается, что поговорить с автором жалобы невозможно: «Проверка хочет вызвать на беседу военнослужащего, который пожаловался. Но не получается. Потому что эти военнослужащие на передке, а “связи нет”. Хотите — езжайте на “ноль” (линию, где идут бои. — Прим. “Холода”), беседуйте, уважаемые проверяющие. Исходы таких ситуаций понятны».
Происходит это повсеместно, об этом рассказывает в том числе один из главных Z-каналов «Рыбарь». Z-авторы беспокоятся, что, если об этой практике узнает российское общество, которое войну, как мы знаем, в массе своей игнорирует, это может привести его в состояние крайнего изумления. Как формулирует автор канала FighterBomber, «всей правды народ не вывезет», а значит, и поток контрактников, который и сейчас, несмотря на многомиллионные выплаты, довольно вялый, может и вовсе сойти на нет. Зачем тебе миллионы, если ты не сможешь их потратить и тебя любой командир может «утилизировать», не опасаясь никаких последствий?
Но, наверное, даже это не самое важное. Чудовищный беспредел представителей российской власти — что гражданской, что военной — может потрясать, но точно не удивлять. Уже, кажется, все привыкли. Мне же хочется вернуться к детали, которая меня действительно удивила. К поведению тех самых погибших добровольцев, которые записали свои видеозавещания и пошли умирать.
Оба погибших, и Гудвин, и Эрнест, воюют с 2014 года. Это взрослые, уважаемые в своей среде опытные мужчины, привыкшие на войне не только воевать, но и выживать. И вот человек, которого они считают преступником, потому что сами же собрали обширную доказательную базу, говорит им: «Идите и умрите». И они слушаются. Они не сопротивляются — они буквально идут и погибают. Не героически, не результативно, а просто так. Почему?
Вариант ответа есть в видеообращении Эрнеста: «Я и Гудвин на данный момент решили идти, потому что есть присяга, есть Родина, есть долг». Но вопрос — что же надо сделать с людьми, чтобы они настолько безропотно шли на смерть, — все равно меня очень занимает. И не уверен, что я знаю на него ответ. Коллеги погибших, кстати, тоже задаются этим вопросом.
«Эрнест и Гудвин были людьми чести и долга. Такими они уже останутся навсегда. Это была их сила. Это стало их слабостью. Не играйте в честь и долг с мразями. Проиграете», — пишет канал «ПриZрак Новороссии». «Играть в честь с пидорасами — это не о победе. Они ни слова не знают о чести, доблести и отваге», — вторит «Северный ветер». «Мог бы жить, отказавшись выполнять незаконный и преступный приказ, но предпочел сохранять верность своей присяге, мужчина как есть. Вот только зачем?» — точно формулирует автор канала «НгП Разведка».
Наконец, конкретнее всего этот вопрос ставит «ветеран СВО», автор канала «Zлые Орки»: «Ну отправляют тебя на смерть в один конец, ну знаешь, что командир — пидор продажный. <…> Так, может, лучше его захуярить и всех, кто с ним, нежели самому бесславно сдохнуть?! <…> Если есть сила воли ебнуть себе в висок или повеситься, или пойти и сдохнуть в мясном штурме, неужели завалить пидора — виновника твоего пиздеца силы воли нет?! Или это не такая сильная воля?!»
Кажется, воля действительно не такая сильная, ведь примеров сопротивления мы не видим. Даже в каналах самых отбитых «военкоров», критикующих всех и вся, режущих правду-матку, об этом не пишут. И в связи с этим уместно вспомнить такое явление, как «фрэггинг».
Фрэггинг был мрачным ритуалом времен Вьетнамской войны. Это слово происходит от разговорного названия ручной гранаты (Frag — Fragmentation grenade, осколочная граната. — Прим. “Холода”), оружия, популярного среди военных по причине того, что оно самоуничтожалось в момент совершения преступления, а значит, не оставляло улик. Преступлением же было убийство офицера. С 1969 по 1972 во Вьетнаме было задокументировано 904 убийства или попытки убийства своих офицеров американскими военнослужащими.
«Фрэггинг превратился в партизанскую войну внутри армии, и в некоторых частях Вьетнама офицеры больше боятся фрэггинга, чем войны с вьетнамцами. <…> Фрэггинг произростает на обломках нашей деморализованной армии, в мире героина, расового напряжения, бунта и страха. Это выражение агонии и медленного внутреннего коллапса армии во Вьетнаме. Но в конечном счете корни этой практики лежат за пределами военной жизни и даже самой войны».
Это цитата из статьи военного корреспондента Юджина Линдона, написанной в 1972 году для журнала Saturday Review. Одной из причин такого положения дел Линдон называл «непонимание солдатами того, что они делают во Вьетнаме».
Описание Линдоном американской армии во Вьетнаме очень рифмуется с тем, что Z-авторы пишут о положении дел в армии российской. Непонимание целей войны, употребление наркотиков, общая неустроенность и нехватка самого необходимого, чудовищные злоупотребления властью со стороны офицеров — все это есть сегодня на фронте. А российского аналога «фрэггинга» нет. Почему? И вот на этот вопрос очень хотелось бы узнать ответ, потому что рационально объяснить такое поведение вооруженных взрослых людей невозможно.
Зато возможно ответить на вопрос о стоимости человеческой жизни на фронте, который я задал в начале этого текста. Для этого достаточно правильно сформулировать вопрос: почему российские командиры головой отвечают за потерю техники, а за потерю людей с них никто не спрашивает? Отвечает автор Z-канала «Русский инженер»:
«За потерю многомиллионной техники по тупости и невежеству командир несет ответственность. То есть материальная ответственность, ущерб, имеет четкие, понятные размеры и цифры. В то же время это сейчас первая война в нашей истории, где наконец-то государство достойно компенсирует родным потерю кормильца. Многомиллионные гробовые снимают хотя бы часть проблем после гибели солдата для их семей. Но эти расходы не идут по военному ведомству, и поэтому за такой вид материальных потерь никто не спрашивает».
Вот и ответ. В мультфильме про друзей из Простоквашино мудрый бобер говорил тонущему под тяжестью ружья Шарику: «Дурень, бросай ружье и всплывай». На что Шарик грустно отвечал: «Ружье денег стоит, а моя жизнь бесплатная».
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
