Мобилизация, которая началась 21 сентября, продолжается уже месяц. 14 октября Владимир Путин заявил, что мобилизовано 222 тысячи человек. Среди них и муж москвички Анастасии Пахомовой, которого собирались отправить на фронт, несмотря на то что у него была бронь от мобилизации с работы. Она рассказала «Холоду», как отбила мужа из военкомата.
Фамилия и имена героев изменены по их просьбе.
Военком принес повестку на работу
Моего мужа зовут Леша, ему 28 лет. 10 лет назад он отслужил в армии, у него категория А. Примерно через неделю после объявления мобилизации ему принесли повестку по адресу регистрации. Наши родственники, которые там живут, открыли дверь и сказали, что моего мужа там нет. А через день-два военком принес повестку на работу мужа — он работает в банке.
Леша боялся скрываться от военкомата. Но я прочитала множество инструкций про мобилизацию от правозащитных организаций и объяснила мужу, какие есть варианты, чтобы не попасть на фронт. В итоге он решил, что лучше отсидит в тюрьме за неявку по повестке, чем пойдет воевать. Но до такого не дошло, потому что на работе ему предоставили бронь.
Обновлено 21 октября. За неявку по повестке о мобилизации предусмотрена только административная ответственность — предупреждение или штраф от 500 до трех тысяч рублей. Это же подтвердили на прямой линии Минобороны.
В справке, которую оформили для военкомата, написано, что отсрочка от мобилизации дана для «обеспечения стабильности национальной платежной системы, инфраструктуры финансового рынка, управления банковской ликвидностью и наличного денежного обращения». Бронь оформляли почти две недели: отдел кадров банка отправлял списки в Центробанк, оттуда списки направляли в Министерство обороны, там их утвердили и вернули в отдел кадров.
По советам правозащитников, мы сделали генеральную доверенность на мое имя, чтобы я могла представлять интересы мужа в официальных инстанциях. Изначально мы думали, что все документы мужа вместе с бронью в военкомат отнесу я — чтобы он там даже не появлялся. Но муж начитался советов коллег, которые писали, что с бронью надо обязательно явиться самостоятельно, иначе военкомы будут возмущаться: мол, почему сам не пришел, трус. И тогда мы решили, что муж отнесет документы сам, но я на всякий случай пойду с ним.
Пора отдавать долг родине
Прийти надо было не в военкомат, к которому муж приписан по месту жительства, а в сборный пункт. Мы приехали туда вместе, но меня внутрь не пропустили, несмотря на наличие генеральной доверенности. Я подумала, что не надо сразу конфликтовать, лучше не привлекать к себе внимания лишний раз. Муж пошел один, но все время был на связи, сообщал мне, что там происходит. А я ждала на улице рядом со входом.
Внутри сборного пункта, как я поняла со слов мужа, всех распределяли в разные окна — Лешу отправили стоять в специальную очередь для тех, у кого бронь. Он прождал часа два, чтобы попасть в кабинет, где сидел мужчина, который не представился, бейджа у него тоже не было. Как рассказывал муж, этот мужчина, судя по его выправке и поведению, был военным, но в гражданской одежде. Мужчина с порога стал строго смотреть на Лешу, изучил его военный билет и сказал: «У тебя такая хорошая специальность, нам такие нужны. Пора отдать долг родине».
Леша сказал, что уже отдал долг на срочной службе, а сейчас у него есть бронь с работы. Этот мужчина сделал вид, что куда-то звонит, назвал фамилию мужа с ошибкой и потом сказал: «Вас в списках нет, вы подлежите мобилизации, идите в другое окно, где оформляют на отправку». Муж протестовал и говорил, что никакие документы подписывать не станет, но на это никто не обращал внимания. В итоге Леша позвонил мне и сказал, что его заберут прямо сейчас.
Его надо срочно спасать
Я сразу бросилась внутрь этого сборного пункта, потому что я понимала, что у меня нет выбора: надо его срочно спасать. На входе стояла куча охранников, сотрудников полиции, волонтеров, и они меня не пропускали. Я начала очень громко кричать: «Да что же это такое здесь творится? Что за беспредел?». Это не было истерикой с моей стороны, я просто старалась привлечь внимание.
Ко мне подошел полицейский и спросил, что происходит. Я ему все объяснила, он задал вопрос: «Хотите написать жалобу?». Я очень громко, на весь тамбур закричала: «Да, я хочу написать жалобу». Все сотрудники, которые были в холле, как-то стушевались, словно они не понимали, что им со мной делать.
Я вспомнила, что правозащитники говорили о наличии прокурора в военкоматах и сборных пунктах, и потребовала, чтобы его привели ко мне. Вскоре прокурор действительно вышел и спросил, чем я недовольна. Я сказала, что у мужа в пачке документов есть бронь, но, несмотря на это, его прямо сейчас оформляют для отправки на фронт. Прокурор пошел разбираться, я осталась ждать в тамбуре. Леша потом мне рассказал, что прокурор подошел чуть ли не в последний момент: у него уже взяли военный билет.
Через минут 10 после того, как вмешался прокурор, оказалось, что муж все-таки есть в списках на бронь. У Леши взяли повестку, дали расписаться в каком-то специальном журнале для тех, у кого есть бронь, и отпустили.
Это не единичный случай
Сразу после того, как мы вытащили мужа, мы поехали в другой военкомат поддержать его коллегу. Ситуация повторилась, но вместо прокурора к нам вышел человек, который представился сотрудником администрации округа. Он трижды ходил проверять списки и каждый раз говорил, что коллеги мужа в списках на бронь нет.
Мы стояли на своем и твердо говорили, что не уйдем из военкомата без нашего знакомого. Через пару часов наших споров коллеге мужа переписали повестку на другую дату. А в следующий раз уже его сразу нашли в списках на бронь и отпустили. То есть это далеко не единичный случай. Я думаю, что сотрудники военкоматов специально психологически давят, чтобы побольше людей отправить на фронт.
Лучше оформить генеральную доверенность на кого-то из родственников, и пусть человек с доверенностью относит все документы, справки, бронь. Я хочу, чтобы как можно больше людей знали о своих правах и чтобы мужчины даже на расстояние пушечного выстрела не подходили к военкоматам. Потому что если попадешь внутрь, то там начнется очень сильное психологическое давление и выйти оттуда самостоятельно почти невозможно.
