Прошло восемь лет после аннексии Крыма Россией. С тех пор на полуострове появились современные объекты инфраструктуры — знаменитый мост, аэропорт Симферополя, жилье и отели премиум-класса. В то же время зарплаты на полуострове в среднем на треть ниже, чем по России, а санкции, введенные в 2014 году, мешают развиваться бизнесу. 19-летняя крымчанка Катерина рассказала «Холоду», как изменился полуостров за восемь лет и как менялось ее собственное восприятие «воссоединения» Крыма с Россией.
Я родилась в Ялте и всю жизнь жила в Крыму. Мне было 11 лет, когда Крым переместили в Россию. Я помню, что моя семья очень поддерживала «возвращение Крыма» — тогда это называлось так. По городам было развешано много рекламных билбордов со словами президента, что «Крым возвращают в родную гавань». Об этом много говорили в школах, везде. Я была ребенком, и, понятное дело, [всего] не понимала, но тоже поддерживала это решение, потому что вокруг только об этом и говорили. Очень сильно была развита пропаганда.
По результатам референдума явка была 97% и примерно столько же проголосовали «за» (официальная явка на референдуме составила 82,7%; 96,7% проголосовали за вхождение Крыма в состав России. — Прим. «Холода»). Как крымчанка, я до сих пор не знаю правды, потому что, с одной стороны, люди действительно поддерживали это решение, а с другой — мы знаем, как накручивают голоса на подобных мероприятиях.
Люди поддерживали присоединение Крыма, потому что их пугали войной, говорили, что в Украине националисты, которые угнетают русскоязычное население, поэтому срочно нужно защищать регион, а иначе придут националисты и будут нас взрывать. Потом началась война в Донбассе, и все думали, что, если бы нас срочно не спасла Россия, то же самое происходило бы и у нас.
События 2014 года на всех повлияли, потому что уровень жизни все-таки изменился. Я была ребенком и не могла сама заметить перемены, но мама говорила, что при Украине у нее была хорошая работа, она ездила в командировки, отец тоже хорошо работал, а при России зарплаты стали ниже. Какие-то вещи мы уже не могли себе позволить. По себе я вижу, что раньше могла съездить с классом на экскурсию, в походы мы часто ходили, а после 2014 года родители уже не могли этого [себе] позволить.
Я помню, что постоянно были какие-то проблемы из-за того, что мама уставшая, работает с утра до вечера, чтобы нас прокормить. Настроение стало депрессивным. У меня есть родственники по линии бабушки в Донецкой области, бабушка живет в Крыму. Когда умер брат бабушки — это произошло после 2014 года, — мы не смогли поехать туда попрощаться с ним, а номера телефонов стали российскими, звонить тоже было дорого.
У меня была мечта переместиться на материк. Когда ты живешь в Крыму, особо не ощущаешь, что ты тоже часть государства. По телевизору все радуются, а на деле у нас нет даже элементарной «Пятерочки». Все банки — крымские, сети магазинов — крымские. За восемь лет только было заметно, что Крымский мост построили. По факту не ощущаешь никаких возможностей. Очень много санкций, и государство почему-то с этим ничего не делает. Мне говорили, что «Сбербанк» в Крыму поставить не могут, потому что на него наложат санкции. Прошло восемь лет и непонятно, почему никто с этим ничего не пытается сделать, как-то улучшить жизнь в Крыму. Из-за этого я решила, что пора переехать в условия получше, — и в конце февраля уехала в Петербург. Там я работаю баристой.
24 февраля я проснулась в 9 утра, что бывает очень редко, и полезла в социальные сети. Первое, что я увидела, — пост в инстаграме о том, что началась война. Меня как будто парализовало. Я знала, что все эти годы шли военные действия в Донбассе, в Луганской области, а теперь это началось по всей Украине, и это очень страшно.
Я находилась в очень тяжелом состоянии, было страшно даже на улицу посмотреть — в тот момент я была в Севастополе, где расположены военные базы. Целый день там летали военные самолеты. Я мониторила новости, никуда не отходила. Хотелось чем-то помочь, но понимала, что помочь ничем не могу, а тем временем бомбят мою родину. Для россиян, когда они слышат, что бомбят Киев или Харьков, это просто города на карте, а я учила их историю в школе, все детство про них слышала.
Мне бы очень хотелось, чтобы Крым вернулся в Украину. Мне бы хотелось побывать в городах Украины, попутешествовать. Я понимаю, что это тяжело, потому что был бы переход на украинскую валюту, украинский язык, украинскую систему образования. Мне трудно представить, насколько это реально сейчас. Даже при лучшем раскладе, если военные действия завершатся в пользу Украины, у них очень много проблем сейчас, нужно восстанавливать города. Поэтому возвращать Крым — это не первая задача. К тому же, в Крыму очень сильная российская пропаганда. В Севастополе, например, целую конструкцию выстроили по поводу «русской весны», объявляют митинги провластные, а люди все еще поддерживают Россию, но по сравнению с 2014 годом — уже гораздо меньше.
Я спрашивала у родителей, что они думают про эти события. Они не до конца понимают, что происходит, потому что у них немного источников информации — телевизор и фейсбук. Тем не менее, войну они не поддерживают. Когда есть связь, бабушка общается с родственниками из Донецка, узнает, что происходит.
На данный момент я собираюсь оставаться в России. При раскладе, который я считаю лучшим для себя, Крым возвращается к Украине, я возвращаюсь туда, получаю украинское гражданство и помогаю стране развиваться. Я понимаю, что на самом деле это не очень вероятно прямо сейчас, поэтому я пока буду в Петербурге. Буду распространять информацию. Возможно, поучаствую в протестных акциях.